«Дорогой Владимир!

С момента нашей последней встречи прошло полгода. Часто вспоминаю твой теплый прием на даче близ Санкт-Петербурга. Вино было великолепное.

А сейчас позволь немного о деле… Как тебе, наверное, известно, десять дней назад из Лувра была похищена картина Леонардо да Винчи «Мона Лиза». Мы очертили круг подозреваемых, в который входит некий копиист Луи Дюбретон. Впоследствии нами было установлено, что под этим именем скрывается российский подданный Кирилл Воронцов. Имеется ли у тебя что-нибудь на этого господина? Надеюсь на скорый ответ, передавай привет своей дражайшей супруге.

Твой Франсуа Дриу».

Написав эпистолу, инспектор перечитал ее еще раз, отметив, что она приобретает несколько официальный и суховатый тон, но переделывать не пожелал. Сунув лист в папку, Дриу отправился на первый этаж, где располагался телеграф. Заходить в комнаты было приятно – за ключом телеграфа работала молоденькая сотрудница – Жанна Броньяр. Даже самый ненастный день с ее появлением приобретал радужные краски, а хорошее настроение на предстоящий день был крайне необходим.

Открыв дверь, он увидел, что девушка сидит за телеграфом.

– Жанна, мне нужно немедленно отправить это письмо господину Филиппову в сыскную полицию в Санкт-Петербург.

В комнате никого не было, весьма подходящий случай, чтобы пригласить девушку на чашку кофе, а там уж как сложится. При мысли о предстоящем свидании он вдруг ощутил некоторое волнение.

– Вы что-то еще хотели сказать, господин Дриу?

В глазах девушки заиграли смешинки.

– Не-ет, как только придет ответ, сообщите мне об этом немедленно.

– Хорошо, господин инспектор.

В голосе девушки прозвучало откровенное разочарование. А может, ему только показалось?

Глава 25. 1493 год. Милан. Потерянная любовь

Пошел уже четвертый год, как Леонардо да Винчи поселился во дворце герцога Миланского. В западной части дворца ему было выделены три небольшие комнаты, одну из которых маэстро переоборудовал в художественную мастерскую, в другой занимался конструированием различных механизмов: от летательных аппаратов до прядильного станка. Здесь же, выкраивая время, он создавал лаки для своих картин, которые, по его замыслу, должны были пережить века. Третья комната была жилой: небольшая кровать стояла у самого окна; в углу помещался стол, за которым он нередко засиживался до поздней ночи.

Предоставленные герцогом комнаты его устраивали всецело. При том скудном жалованье, что платил герцог Миланский, если не тратиться на жилье, можно было кое-что сэкономить и держать слугу, которому вменялось следить за порядком в комнатах и содержать хозяйскую одежду в безукоризненном виде.

Порой, испытывая к себе охлаждение герцога, Леонардо да Винчи съезжал из дворца, чтобы вернуться вновь, в очередной раз поверив в богатые посулы его светлости. Существовала еще одна причина, по которой Леонардо не отважился съехать со дворца навсегда, – Цецилия, бывшая фаворитка самого герцога. Об их тайной связи во дворце знал только его старый слуга. Чаще всего они встречались в комнате Цецилии, имевшей отдельный вход (устроенный по приказу герцога, когда она была еще его любовницей), ревностно охранявший тайну Леонардо.

Леонардо да Винчи, присутствовавший при разговоре Беатриче и Лодовико, едва сдержался, чтобы не разразиться проклятиями в адрес герцога, и только благоразумие, помноженное на волю, оградило его от безрассудного шага. Внешне маэстро сумел сохранить самообладание и даже выглядел бесстрастным, и только ладони, расцарапанные в кровь, свидетельствовали о том, какой ценой досталось ему показное равнодушие.

Выйдя из кабинета герцога, Леонардо да Винчи некоторое время бесцельно бродил по дворцу, стараясь умерить саднящую душевную боль. В одном из коридоров он увидел Цецилию, разговаривающую с фрейлиной герцогини. Бедняжка даже не подозревала о том, что вскоре им предстоит разлука. Беззаботно смеясь, Цецилия выслушивала какую-то любовную историю молодой фрейлины. Леонардо хотел свернуть на лестницу, но Цецилия, подняв на него взор, дала ему понять, что прежняя договоренность о тайном свидании остается в силе. Леонардо, справляясь с горьким комом, подступившим к горлу, даже попытался улыбнуться. Однако не получилось – скривившимися губами показал появившуюся на сердце рану.

Терзаемый душевными муками, он вышел в парк и долго бродил по его ровным аллеям с аккуратно стриженными кустами топиара. В самом дальнем конце парка, проходя мимо темного глубокого грота, устроенного между двумя высокими кустами самшита, он услышал шорох. Невольно повернувшись, он увидел французского маркиза, гостя Лодовико, и юную фрейлину герцогини. Девушка сидела на его коленях, а маркиз, уткнувшись в ее пышный высокий бюст, что-то горячо и сбивчиво нашептывал. Эти двое были всецело поглощены друг другом и вряд ли замечали происходящее вокруг. Заложив руки за спину, Леонардо потопал по аллее, прямой, будто пущенная стрела.

Некоторое время, преодолевая разросшийся кустарник, до слуха Леонардо из грота доносились сдавленные женские вскрики, а потом, проглоченные расстоянием, умолкли и они.

Никогда прежде Леонардо не испытывал столь угнетающего одиночества, а темень, что незаметно легла на парк, лишь усугубила его состояние. В окнах дворца понемногу вспыхивал свет, бросал желтые блики на аккуратно подстриженные газоны. В одном из окон, расположенных в правом углу дворца, огонек от свечей трепетным мотыльком бился в стекло, усиливая волнение Леонардо. Звал его. Некоторое время Леонардо пытался подавить разрастающееся чувство, а когда наконец осознал, что бороться с ним бессмысленно, зашагал к неприметной кованой двери, за которой еще недавно пряталось его счастье.

Громко скрипнула открываемая дверь, разбудив тишину, Леонардо вошел в башню и уверенно затопал по чугунным ступеням, гулко отзывавшимся на каждый шаг.

В длинном узком коридоре, тускло освещенном тремя небольшими факелами, было спокойно. Придворная жизнь сконцентрировалась в противоположном конце дворца, где располагались покои герцога, огромные залы, – именно оттуда доносились звуки флейты и звонкий девичий смех. Дворцовые обитатели и многочисленные приглашенные готовились к очередному балу. Через какой-то час во дворце начнется представление, где заезжая труппа из Венеции покажет герцогу новый спектакль о священнике, продававшем места в раю за деньги, и хитроумном сапожнике, сумевшем провести алчного пресвитера. А еще через три часа начнется маскарад, на котором он, по распоряжению герцога, должен будет играть на лютне: если уж разбираться по совести, то гостеприимство герцога не так уж дешево ему обходится.

Остановившись перед знакомой дверью, Леонардо пережил волнение, которого не испытывал прежде. В какой-то момент маэстро вдруг испугался, что у него просто не хватит смелости перешагнуть порог, но судьба, будто бы сжалившись над ним, предоставила подсказку: половицы под его ногами скрипнули и из-за двери раздался встревоженный женский голос:

– Кто там?

Леонардо да Винчи почувствовал, как кровь в его жилах побежала быстрее, в висках громко запульсировало. Такое состояние он испытывал всякий раз, когда слышал голос любимой. Превозмогая сухость, сцепившую железным обручем горло, тихо отозвался:

– Это я, Цецилия.

Вжикнула задвижка, и Леонардо увидел взволнованное лицо любимой женщины.

– Леонардо, мне сообщили, что герцог выдает меня замуж за графа Бергамини.

Прикрыв дверь, Леонардо, стараясь заглушить подступающие рыдания, притянул к себе женщину.

– Не говори ни о чем, Цецилия, – прохрипел Леонардо. – Я все знаю. Когда он сватал тебя за графа, я находился у герцога.

– Что нам теперь делать, Леонардо?

Ладонь мастера прошлась по гладко зачесанным волосам, натолкнувшись на гранатовую заколку, приостановилась, чтобы скользнуть к плечам. Некоторое время Леонардо держал Цецилию в своих объятиях, наслаждаясь близостью и теплом любимой. И уже успокоившись, чуть отстранил, принялся внимательно изучать ее лицо, как если бы видел впервые.